Верховная Ведьма - Страница 46

Деревяшка и впрямь не пришлась дракону по вкусу— он с возмущенным ревом крутился на месте и царапал морду лапами, выковыривая щепки из зубов. Пока Гдынь с причитаниями изучал нанесенный ему ущерб, детина обнаружил, что ногой их потери не ограничились — вместе с малопитательной конечностью в драконьем желудке окончила свой земной путь столь необходимая в хозяйстве козлиная голова. От мешка, в котором она болталась у сотника при поясе, осталась только неровно откушенная горловина. Сообщить об этом Гдыню детина не посмел, справедливо опасаясь, что иначе сотник вообще не даст им житья своим нытьем. Впрочем, сейчас его куда больше беспокоила черная собака, безмолвным изваянием застывшая у входа. Но та, хвала богам, словно забыла о незваных гостях, немигающими глазами уставившись в темноту лаза.

Темноволосая кое-как поднялась и, спотыкаясь, благополучно доковыляла до изгороди и исчезла в дыре.

А рыжая решительно выпрямилась и, отставив руку с мечом, пошла навстречу дракону.

* * *

Еще одно, и куда более существенное, отличие травника от практика — второй не только использует магическую силу, но и безошибочно чувствует любые ее проявления… на свою голову.

Когда тупая нежить, до сих пор обходившаяся грубой силой, излучает мощнейший, непонятно на что направленный магический всплеск, это не просто заставляет задуматься. Это заставляет задуматься о чем-то нехорошем!

За Вельку уже можно было не волноваться, неразлучная троица (кой леший ее сюда занес?! Неужели староста устыдился и решил наконец отработать пропитые кладни? Ненадолго же ему хватило трудового энтузиазма…) укрылась в ските. Я вполне могла последовать их примеру, но, увы, на первоначальном плане «кто кого пересидит» стоял жирный крест. Одно дело — укрепить заклинанием потолок и ехидно посмеиваться над тщетно скачущим по холму драконом, и совсем другое — ежесекундно ожидать от него ответной магической гадости. Уж лучше получить их оптом и раз и навсегда решить, кто на этом острове главный. Или хотя бы определить, что этот главный только что сделал.

Дракон с явным усилием что-то сглотнул, обернулся ко мне и изумленно замер, ожидая какого-то подвоха.

Я приближалась. Беззвучным, скользящим шагом, которому безуспешно пытался обучить меня Лён. Безуспешно для вампира, разумеется. Люди если и подвергали меня критике, то только за годы жизни, отнятые моим неожиданным появлением перед самым их носом.

Тридцать шагов.

Меч начал ощутимо оттягивать правую руку, но перекинуть его в другую означало мгновенно разорвать хрупкую, почти нереальную паутину затишья в самом сердце бури. Я словно слышала, как натягиваются и одна за одной хрустально тренькают ее нити, не в силах сдержать всевозрастающий напор.

Двадцать.

Впрочем, скорее я бы его уронила. Левая рука нужна была мне свободной.

Напевные слова складывались в формулу, а та обрастала плотью заклинания, вбирая точно отмеренную силу. Так лучник делает стрелу — обстругивает древко, вставляет и приматывает зазубренный наконечник, тщательно расправляет охвостье… и спускает тетиву.

Десять.

Вряд ли он понял, что именно я сделала, но даже у мертвого дракона хватило способностей почувствовать направленную против него магию. И, естественно, это ему не понравилось.

Тварь припала к земле, раззявила пасть, и я увидела, как в ее влажной глубине закипает и разрастается мне навстречу клубящийся сгусток марева.

Но секундой раньше стрела нашла цель. Вернее, цель притянула стрелу, на мгновение полыхнув изумрудным огоньком возле драконьего затылка.

Я опустила голову и, набрав побольше воздуха, кинулась вперед. Вокруг тела алым коконом вскипело проявившееся от соприкосновения с целью пламя.

Если он успеет сделать второй выдох, я не успею вообще ничего.

Разглядеть, где кончается этот беспросветный поток и начинается собственно дракон, я не могла, оставалось только считать прикинутые на глазок шаги, чтобы с разбегу не проскочить гада насквозь.

В последнее мгновение я резко вильнула в сторону и, обеими руками уцепившись за роговые выросты по краям драконьих щек, одним отчаянным рывком оседлала чешуйчатую шею. «Саламандра» превратилась в дымящуюся копоть, ровным слоем покрывающую меня с ног до головы. Сидеть, как ни странно, оказалось довольно удобно, даже уютно — одна из пластин гребня отсутствовала, две соседние выполняли роль передней и задней лук, а под ногами обнаружились встопорщенные чешуи, вполне годящиеся для стремян. От твари исходил едва ощутимый душок разложения, ей уже давно полагалось либо подзакусить, либо вернуться в озеро и напитаться магической силой.

Дракон изумленно уставился на пустое место перед своей мордой, на всякий случай даже прихлопнул его передней лапой. Потом почуял что-то неладное, извернул шею и подпрыгнул от возмущения.

Я с мрачным юмором сделала ему ручкой.

Не сказать чтобы дракона обрадовал этот знак внимания. Подскочив на сажень, гад начал отплясывать по поляне, как мышь на раскаленной сковородке. Сцарапать меня лапами он не мог, хвостом тоже не доставал, а огнем под таким углом не доплевывал. Но кто сказал, что он не пытался?!

Я, не отвлекаясь, лихорадочно обшаривала глазами его затылок. Откуда-то отсюда, возможно, чуть выше и левее… Ага!

Четыре самородных кристалла размером с мизинец, оправой собранные в подобие цветка с одним выпавшим лепестком. Почти сливающиеся с чешуей, но изредка неярко пульсирующие голубоватым светом. Сапфиры? Бирюза?

Привстав на «стременах», я вполне могла дотянуться до них рукой. И почти дотянулась, но тут дракон хлопнул крыльями и взлетел.